Михаил Румер (Персональный сайт)

Возникновение всякой монотеистической религии приводит к тому, что объектом человеческих воззрений и размышлений становится не природа, как в языческом политеизме, а нравственное и религиозное действие человека в контексте его взаимоотншений с Богом.. В результате такого взаимодействия история становится сценой, на которой разыгрывается драма, где два действующих лица: Человек и Бог. Это особенно ощутимо в иудаизме, который, как никакая другая монотеистическая религия, историчен. И Тора и Танах пронизаны драматизмом взаимоотношений человека и Бога, развертываемым в пространстве истории. И религиозные праздники евреев представляют собой определенные акты этого великого действа и вместе с тем этапы формирования народа.
Что.такое Песах? Это драма исхода народа, выводимого Богом из рабства к свободе. Что такое Шавуот? Это праздник получения Торы – великого дара Бога своему избранному народу. Что такое Пурим? Это праздник избавления народа от грозящего ему уничтожения, что также не обошлось без Божественного вмешательства. Рош ха-Шана, Судный день, Ханука – всюду мы видим эпизоды взимоотношений Бога и народа. И даже те праздники, которые носили сельскохозяйственный характер – начало жатвы, завершение уборки урожая – в конце концов приобрели историко-теологическое звучание.
Вот под этим углом зрения мы и рассмотрим череду религиозных праздников евреев.

Начнем с праздников, в которые согласно предписанию Торы следовало совершать паломничество в Иерусалим и приносить жертвы в Храме. Поэтому они называются паломническими. К ним относятся Песах, Шавуот и Суккот. Они знаменуют переход к новому времени года: Песах празднуется – весной, Шавуот – летом и Суккот – осенью.
Напомним, что в течение первого тысячелетия еврейской истории основным занятием народа было земледелие. Потому-то эти три священных дня отмечались символическими обрядами, связанными с земледелием. Века изгнания, когда евреи жили, главным образом, в городах Европы, не стерли этих символов сельской жизни, и евреи не забыли молитв, в которых народ Святой земли просил Бога ниспослать ему благоприятную для выращивания злаков и плодов погоду. Но помимо того, что эти три праздника содержат в себе прославление изобилия природы, каждый из них – это еще и день, в который евреи отмечают определенное событие своей истории. Песах – годовщина Исхода из Египта, Шавуот – годовщина Откровения на горе Синай, когда евреям был дан Закон, в Суккот отмечается память о сорокалетнем блуждании в пустыне.
Литургия всех трех праздников почти одинакова. Различие – в незначительных вариациях текста и в добавлении более поздней, средневековой поэзии. Но церемонии очень различны, и они-то и придают каждому из этих праздников свое очарование и свой особый колорит.
Эти святые дни, древние, как сам еврейский народ, – часть Моисеева закона. Главный из этих праздников – Песах.
В Танахе говорится, что евреи вышли из Египта в полночь при свете полной луны, в день весеннего полнолуния, на 14-ю ночь месяца нисана, около 3200 лет тому назад. В эту ночь и празднуется Песах.
Как это было во времена Храма? Главного и наиболее живописного обряда – съедания пасхального ягненка – больше не существует. С падением Храма этот символ, как и многое другое в иудаизме, стал неосуществим.
Ягненка полагалось зарезать после полудня во дворе Храма и жарить целиком, а с наступлением ночи съедать на большом семейном торжестве. Толпы радостных паломников заполняли в Песах Иерусалим. Жрецы Храма виртуозно передавали ягнят из рук в руки – необходимо было за несколько коротких послеполуденных часов (в течение которых полагалось совершить этот обряд) обеспечить пасхальными ягнятами весь Иерусалим и всех паломников.
В Храме жрецы и левиты приготовляли мясо особым способом, с соблюдением специальных предосторожностей, чтобы оно было чистым. Миряне приносили служителям Храма подношения благодарности и искупления и сжигали некоторые куски мяса на большом жертвеннике.
Пилигримы ели мясо ягненка, как предписано Торой, заедая его лепешками, приготовленными без дрожжей, и горькими травами.
Хотя ритуал съедания ягненка ушел в далекое прошлое, современный иудаизм сохранил традицию праздновать Песах как большое семейное торжество, и мы до сих пор в эти дни едим лепешки, приготовленные без дрожжей, и горькие травы. Закон требует, чтобы взрослые во время праздника рассказывали детям о том, как Бог вывел евреев, возглавляемых Моисеем, из Египта. Из года в год этот рассказ повторяется снова и снова, чтобы в евреях никогда не угасало воспоминание об их освобождении. Этот обычай живет уже три тысячелетия.
Талмуд, который вообще склонен систематизировать всё, установил строгий порядок (по-еврейски – Седер) пасхальной церемонии. Седер – это семейное торжество с участием гостей. За праздничным столом рассказывается об Исходе. Дети и взрослые произносят то, что им полагается произносить, все хором поют песни и декламируют стихи, каждое из блюд символизирует тот или иной эпизод истории освобождения евреев из египетского рабства. Сценарий этого обрядового праздника (Агада – «рассказ») представляет собой небольшую иллюстрированную книжку на простом иврите, в которой изложена история Исхода с талмудическими комментариями. Это наиболее популярное произведение еврейской литургии переиздавалось несчетное количество раз. Агаду иллюстрировали лучшие еврейские художники, ее осмысляли выдающиеся еврейские писатели.

Более ста лет назад крупнейший деятель сионистского движения, который к тому же был замечательным публицистом, Зеев Жаботинский написал примечательный рассказ под названием «Четыре сына», который содержит в себе глубокие мысли о философии Исхода и еврейском существовании в диаспоре. Я позволю себе привести небольшой отрывок из этого произведении\.
«По еврейскому обряду, – пишет Жаботинский, – полагается, рассказывая в пасхальный вечер об исходе из Египта, применяться к психологии четырех типов детей. Один – умный, другой – нахал, третий – простак, четвертый такой, что даже спросить не умеет
И надо ответить каждому по порядку, каждому по его вкусу и по мере его понимания.
Умный мальчик пытливо морщит выпуклый лоб, всматривается большими глазами и хочет понять, в чем дело. Почему его предков сначала любили в Египте, приняли с распростертыми объятиями, а потом начали притеснять и мучить; и так странно – притеснять притесняли, мучить мучили, мальчиков в воду бросали, а выпустить ни за что не хотели. «Как это понять, папа?» – спрашивает умный.
«Видишь ли, сын мой, философия исхода из Египта заключается в двух фразах, которые записаны в Вечной книге. Эти две фразы – как альфа и омега в азбуке, начало и конец благополучия твоих прадедов в Египте; и еще можно сравнить их с двумя полюсами, между которыми проходит ось, а вокруг этой оси вращается весь еврейский вопрос в Египте. И не в одном Египте.
Что же это за две фразы? Одну ты найдешь в книге Бытия, где рассказывается, как Иосиф представил Фараону своих братьев и что им перед этим советовал.
Иосиф был умен и хитер. Знал он хорошо все дела египетские, знал, чего египтянам недостает, а особенно хорошо знал душу фараона и его людей. И вот дал он своим братьям, которые просились в Египет, такой совет: скажите, что вы скотоводы. И прибавил фразу, которую ты, сын мой, затверди на память, ибо в ней скрыта главная мудрость нашего народного скитания:
“Ибо мерзость для египтян всякий пастух”.
Вторую фразу ты найдешь в книге Исхода. Прошло уже много лет, одни говорят – 400, другие меньше, но, во всяком случае, давно умер и Иосиф, и братья его, и все то поколение, и тот фараон, который знал Иосифа. Появился новый царь и нашел, что потомки Иосифа чересчур сильно расплодились. Тогда и произнес он вторую фразу, которую надо тебе затвердить на память, ибо с тех пор и поныне замыкается этой фразой каждый привал, каждая передышка твоего народа на пути его скитаний, и как только прозвучит эта фраза, приходится ему опять укладывать пожитки в дорожную торбу.
“Давайте ухитримся против него, чтобы он не умножился”, – сказал новый фараон.
Из этих двух фраз, сын мой, складывается в сущности вся философия наших кочевий. Ты спросишь: как так? Зачем велел Иосиф своим братьям назваться скотоводами, если скотоводы – мерзость в глазах египтян? А в том-то и дело.
Заниматься пастушеским делом египтяне считали непристойным, но скота-то у них было много, и творог они ели с удовольствием. Потому и нужны были им скотоводы. Сам фараон, когда услышал то, что сказали ему сыновья старого Яакова по мудрому совету Иосифа, очень обрадовался и тотчас распорядился назначить их смотрителями царских табунов и стад. И вообще, должно быть, не малая радость была в Египте, что вот, нашлись добрые люди, которые за нас сделают то, чего мы сами делать не любим…
Что же произошло за те годы, что отделяют эпоху первой фразы от эпохи второй? Почему вдруг стали обременительны потомки ханаанских скотоводов? Неужели решено было во всем Египте не держать более скота?
Напротив. Скота было много, и египтяне очень им дорожили: одной из самых чувствительных казней оказался для них, по преданию, падеж скота.
В чем же дело? Ты не понимаешь? Сын мой, если бы ты знал историю наших новых скитаний, ты бы легко догадался, в чем причина охлаждения. Очевидно, египтяне сами за это время привыкли к скотоводству. Сначала стеснялись и гнушались, а потом научились у евреев же, начали делать на первых порах робкие, единичные попытки, а потом приободрились, вошли во вкус занятия – и в один прекрасный день вдруг нашли, что теперь евреев слишком много и можно бы уже и без них смело обойтись.
Так, сын мой, с тех пор и пошло. Будешь ты потом изучать историю наших скитаний по белу свету и увидишь, что всюду было то же самое. Начиналось с того, что “мерзость для египтян всякий пастух”, и потому опальные профессии охотно предоставляли нам.
Один ученый немец Зомбарт, хорошо изучивший все это дело, утверждает, что вместе с евреями шел по Европе из страны в страну всякий хозяйственный прогресс, что они, собственно, дали миру ту международную торговлю, без которой величайшие столицы Земли и по сей день оставались бы грязными захолустьями. Евреи развили кредит и банковское дело, они снарядили Колумба на открытие Америки. И пока они все это делали и, зарабатывая для себя тысячи, клали десятки миллионов в ненасытную утробу фараоновых карманов, европейцы приглядывались, учились, стали пробовать и свои силы, привыкли, приободрились, вошли во вкус “мерзости” – и, конечно, вдруг увидели, что евреев развелось слишком много.
“Давайте ухитримся”…
Ты не думай, сын мой, что слово “мерзость” надо понимать в буквальном смысле. Часто египтяне чуждаются пастушества не потому, что оно мерзко в их глазах, а потому, что руки у них коротки или страшно обжечься. Тогда они очень бывают рады, если найдется пришелец, у которого руки подлиннее и пальцы не боятся ожога, и он станет таскать для них каштаны из огня. Так бывало, например, при некоторых революциях».

Но вернемся к обрядовой стороне праздника Песах. Уничтожение квасного и употребление в пищу мацы – лепешек, испеченных из муки без дрожжей, – это главные символы этого праздника. «Наблюдайте опресноки,– говорит Господь в книге «Исход» – ибо в сей самый день Я вывел ополчения ваши из земли Египетской, и наблюдайте день сей в роды ваши, как установление вечное. С четырнадцатого дня первого месяца, с вечера ешьте пресный хлеб до вечера двадцать первого дня того же месяца; семь дней не должно быть закваски в домах ваших» («Исх.», 12:17–18).
Если бы значение пасхальной символики можно было до конца логически объяснить, она утратила бы поэтическое очарование. Тем не менее считается, что переход от обыкновенного хлеба, который мы постоянно едим, к маце знаменует собой переход от рабства к свободе. В Песах евреи отказываются от мягкого хлеба, приготовленного на дрожжах, и целую неделю едят плоскую жесткую мацу, испеченную из муки на воде. Агада называет мацу «хлебом бедняков, который отцы наши ели в Египте» во время первого Песаха в ночь Исхода.
Хлеб свободы – сухой хлеб. Контраст между хлебом и мацой, возможно, символизирует контраст между изобильной нильской цивилизацией, которую евреи покинули, и безрадостной, бесплодной пустыней, куда они пришли, чтобы из сборища людей стать нацией.
Но поговорим о маце. За три с лишним тысячи лет технология ее выпечки претерпела несколько изменений. Изначально она была не твердой, как сейчас, но мягкой и рыхлой, наподобие современной питы. Для ее изготовления муку очень быстро перемешивали с водой, после чего тесто помещали в специальные глиняные печи. Но, к сожалению, у такого способа был один существенный недостаток: продукт нельзя было хранить, поскольку он практически сразу приобретал дурной привкус. Поэтому в тот момент, когда большинство евреев стали выпекать опресноки на весь праздник Песах заранее, о мягкой маце пришлось забыть, и сегодня секрет ее изготовления сохранили лишь некоторые йеменские общины. Маца же стала такой, как мы ее знаем: в виде твердых, тонких и ломких листов.
Твердые и сухие опресноки, как и во времена Моисея, поначалу выпекали вручную. Тесто раскатывалось на специальных столах, в нем зубчатым колесиком делали дырочки (чтобы во время выпечки в тесте не образовывались «воздушные карманы», в которых может начаться процесс заквашивания) и пекли в особых печах, не используемых в остальное время года.
Однако настал ХIX век, и даже самый традиционный из еврейских праздников не устоял перед натиском научно-технического прогресса: в середине столетия изобрели специальную машину для выпечки мацы. И тогда начались ожесточенные споры о кошерности машинных опресноков, не стихавшие в Европе вплоть до Второй мировой войны.
Сегодня страсти в общем и целом улеглись. Почти вся кошерная маца, поступающая на рынок, выпекается машинным способом, а подавляющее большинство правоверных евреев едят ее в Песах без угрызений совести. Лишь отдельные ультраортодоксы по-прежнему не доверяют научному прогрессу и едят только опресноки ручной выпечки. Однако многие стараются, чтобы хотя бы три «главные» мацы пасхального седера были изготовлены вручную. Так что сегодня в Израиле есть немало небольших пекарен, изготовляющих к Песаху сделанную вручную мацу для любителей дедовских традиций

Праздник Песах многолик, он имеет в еврейской традиции несколько названий, каждое из которых отражает ту или иную грань его философии и истории..Как и некоторые другие еврейские праздники, Песах имеет несколько названий. Хаг а-Песах – праздник пасхальной жертвы. В Торе сказано, что мы должны приносить пасхальную жертву в память об освобождении еврейского народа из рабства. Кроме того, слово пасах на иврите буквально означает – прошел мимо, пропустил, миновал. Это название напоминает нам о том, что во время десятой казни ангел смерти прошел мимо домов евреев, умертвив всех первенцев египтян. Хаг а-авив – праздник весны. С Песахом связано возникновение календаря у евреев. Хаг а-мацот – праздник опресноков. Тора говорит, что в Песах евреи должны есть мацу. О символике этого названия шла речь выше. И наконец Зман хэрутейну – время нашей свободы. В этот праздник мы отмечаем освобождение евреев из египетского рабства, начинаем жить как свободный народ со времени Исхода из Египта. На этом последнем смысле следует остановиться поподробнее. Перед каждым евреем в каждом поколении в связи с праздником свободы, говорят законоучители, – «стоит задача каждый день ощущать себя так, словно он только что освобожден из Египта». Смысл этих слов в следующем: свобода не была дарована однажды и навсегда. Ее постоянно нужно оберегать и хранить. Ведь в каждом дне, в каждой ситуации есть свой Египет – сила, покушающаяся на свободу еврея. Но, наверное, самая большая опасность таится в самом человеке: это убеждение, что определенные достижения находятся за пределами его возможностей, удобная уверенность в том, что он не создан для достижения высот религиозной жизни. Верить в это – значит расставлять вокруг себя барьеры, заключать себя в темницу иллюзий.
Песах – перманентный процесс самоосвобождения. Праздник с его традициями символизирует борьбу, которая постоянно происходит в еврее. И неизменная задача каждого заключается в том, чтобы создать себе свободное пространство для выполнения возложенной на него вечной миссии.
Есть и другая сторона исхода из Египта, отмечаемая в Песах. Это вера в божественное провидение, которая проявилась в этом действии. Представим себе: целая нация, мужчины, женщины и дети – несколько миллионов людей, добровольно покинули хорошо освоенную и процветающую страну, чьи языческие ценности уже оказали на них огромное влияние. Они решились отправиться в долгое и опасное путешествие без провизии, но с крепкой верой в слово Бога, переданное через Моше.
Более того, они шли незнакомым и коротким путем через земли филистимлян, где существовала опасность ввязаться в войну. В войне всегда есть надежда на победу, а в случае поражения – на бегство, но в пустыне, без еды и воды, нет надежды на выживание. И всё же они шли.

Перейдем к так называемым осенним праздникам, которые приходятся на месяц тишрей и чаще всего выпадают по европейскому календарю на октябрь. В нынешнем году первый и второй дни месяца – Новый год – Рош ха-Шана. В десятый день месяца – Судный день – Йом-Кипур. В 15-й день месяца начинается праздник Суккот. И наконец, в 22–23 дни месяца – праздник Симхат-Тора.
Рош ха-Шана и Йом-Кипур не обладают сельскохозяйственной подоплекой. Они имеют чисто религиозное, духовное содержание. Праздники эти, а также десять дней между ними являются некой вехой на жизненном пути каждого еврея, днями, когда человек должен остановиться, оглянуться на свои поступки и мысли. И хотя Рош ха-Шана имеет несколько аспектов, главный из них – день Суда, день отчета для сынов человеческих.
В Мишне, в трактате «Рош ха-Шана», так говорится об этом: «В Новый год все сущие в этом мире проходят перед Ним, как стадо перед пастырем».
Еврейская традиция подчеркивает, что Рош ха-Шана означает также «глава года», ибо, так же как голова управляет всем организмом, так день Рош ха-Шана управляет деятельностью человека в течение всего года, начинающегося этим великим днем.
Новый год празднуется два дня. Они называются также «днями Памяти».. Главная заповедь, имеющая специальное отношение к Рош ха-Шана, – это слушание трубных звуков шофара. В шофар трубят во время утренней молитвы шахарит в синагоге (когда Рош ха-Шана не выпадает на субботу), но можно слушать его и в течение всего остального дня. Звуки шофара, имеющие глубокий таинственный смысл, призывают человека к раскаянию, к пересмотру жизненного пути и осознанию смысла человеческой жизни.
Вот как расценивает традиция взаимоотношения Бога и человека в Новый год. Бог творит человека в этот день заново, и смотрит на него, и судит, и выносит приговор, ибо человек несовершенен, и прощает, потому что Он создал человека таким. И если ты, человек, захочешь быть лучше – Он сделает тебя лучше, чем ты был раньше. Он милует и воскрешает. И ты, сотворенный и творимый заново, становишься лучше – и вместе с тобой обновляется весь мир. Что же ты, человек, застыл в оцепенении? Труби в шофар, ибо ты – участник творения и с Божьей помощью творишь сам себя. С первого момента своего существования ты должен быть подобен Ему, и, когда Он творит тебя – делай подобное: создавай себя. А потому труби в шофар, ибо в этот день вдохнул Всевышний душу в человека и из года в год первого числа месяца Тишрей вдыхает в него новые силы. Творение превратилось в вечный процесс. Поток воздуха, с силой вырывающегося из полого рога животного, подобен душе, которая пробивается в глубь материи, наполняя тело человека, чтобы оживить его, сделать чувствительным, разумным и говорящим.
Мир сотворен словами. Первое из них – «в начале». А до начала слов не было. А потому – труби в шофар, так как прорваться к началу – это значит прийти туда, где нет слов. Идея возвращения к единству, родившаяся до возникновения мира, который создан речью, невыразима словами. Труби в шофар, чтобы пробудить в душе воспоминание об Источнике и желание вернуться к Нему.

Следующий после Рош-ха-Шана праздник – Йом-Кипур. Многие евреи, которые целый год не заглядывают в синагогу, устремляются туда в Йом-Кипур. До некоторой степени этот праздник соперничает в популярности с еврейским Новым годом – Рош-ха-Шана. Оба дня вместе составляют нечто вроде одного религиозного праздника, который длится десять дней – так называемые Дни трепета. Талмуд называет период от Рош-ха-Шана до кануна Йом- Кипур десятью днями искупления. Что же это за гипнотический обряд, который до сих пор сплачивает евреев, не давая им забыть о своем еврействе?
Статут этих дней прост и краток. Йом-Кипур в наши дни остался тем же, чем он должен быть по определению Торы – днем покаяния и добровольного аскетизма, днем «смирения души».
Церемония Искупления занимает всю 16-ю главу «Книги Левит». Это был тот единственный день в году, когда Аарон вступил в суровое, безмолвное пространство, огражденное завесой, в западный придел святилища в пустыне – в «святая святых», в обитель Божественного Присутствия, в место, где в Святом Ковчеге под массивной золотой крышкой лежали каменные скрижали, на которых был начертан Закон. В Талмуде описывается, как тот же внушающий трепет обряд был совершаем первосвященником в последние дни Второго храма.
Что же делал в тот день первосвященник – и в святилище среди пустыни, и в обоих храмах? Он искал прощения для себя, для всех священнослужителей и для всего народа Израиля – прощения за то, что был преступлен Закон.
Наш день искупления – это день грустных, покаянных мелодий, склоненных голов и сокрушенных сердец. Всякий, кому доводилось слышать на закате, когда начинается этот Святой День, горестные звуки Кол Нидре, понимает, что молящиеся буквально и скрупулезно исполняют веления Закона, которому уже много тысяч лет, дабы «смирить свои души».
Литургия в Йом-Кипур – это самая длинная литургия иудаизма. Во всех молитвах говорится о покаянии перед судом, об исправлении сделанных ошибок и искуплении грехов, так же как в молитвах, возносимых в Рош-ха-Шана, ибо день, когда раздается звук рога, – это один из актов трагедии суда и искупления. В молитвенниках оба дня объединяются как Дни трепета – нечто вроде единой великой метафоры, проходящей красной нитью через несколько десятков стихотворений в прозе, гимнов, покаянных молитв.
Иудейская исповедь не предполагает какого-либо посредника. Это исповедь всего молитвенного собрания, произносимая шепотом. Это исповедь общины, а не индивидуальное перечисление каждым собственных грехов. Такая массовая молитва как раз и является исповедью. Все слова в ней поставлены во множественном числе: «мы», «нас», «наше» и т. п. Такое использование одной из составных частей литургии в самый разгар Святого дня – не просто формальная риторика. Оно что-то означает. Человек сердцем осознает все свои грехи, когда произносит молитву, но он не свидетельствует против самого себя, не доверяет свои тайны никому. Его независимость вытекает из его сознания.
Но как ни парадоксально, эта самая исповедь, которая связывает каждого отдельного человека одной тайной с Богом, незримо связывает его также с людьми его общины. Все пророчества Израиля тяготеют к одной чрезвычайно простой и в то же время крайне сложной идее – а именно к тому, что все израильтяне, живые и мертвые, от синайских времен и до наших дней, стоят в отношении к Богу как единый бессмертный человек.
Исповедь всего молитвенного собрания служит как бы олицетворением этой идеи в кульминационный момент Дня искупления.

На месяц тишрей выпадает и третий паломнический праздник – Суккот.
Это слово переводится как «шалаши», в которых Господь поселил евреев при выходе из Египта и это праздник сбора урожая, когда ты приносишь домой плоды своего труда. Только праздник получается какой-то странный. Доставив в дом урожай поля и виноградника, оливковых и финиковых деревьев и наполнив погреба и хранилища, мы снова покидаем дом: «Семь дней сидите в сукке…» – то есть в шалаше. Вместо уютной праздничной залы – шалаш, который, в соответствии с традицией, должен быть сооружением временным, некапитальным, с крышей, пропускающей и солнце, и дождь, который в это время года не редкость.
Эту ситуацию законоучители комментируют следующим образом. Истинная безопасность не в том, что в наших глазах кажется надежным и защищенным, а в том, что устанавливает Творец всего сущего: даже шаткая сукка может являться такой защитой. Напротив, тому, кого Он лишает своей защиты, не помогут никакие дворцы и убежища.
В Суккот выполняют особый ритуал – «вознесение лулава». Так называются как лист пальмы, входящий в набор из четырех растений, так и все растения вместе. Принято поднимать и благословлять все четыре вида растений, каждый из которых символизирует определенный тип людей. Этрог, обладающий и вкусом, и запахом, – это евреи, знающие Тору и совершающие добрые дела. Лист финиковой пальмы, дающей плод сладкий, но без запаха, – евреи, обладающие знанием Торы, но не совершающие добрых дел. Мирт – растение несъедобное, но приятно пахнущее – это евреи, от которых, как аромат, исходят добрые дела. Ива, у которой нет ни вкуса, ни запаха, – евреи, которые не знают Тору и не делают добра. И всё-таки Бог всех соединил в один букет – один народ, чтобы помогали друг другу, просвещали и отвечали друг за друга.

И наконец последний осенний праздник – Симхат-Тора (буквально «радость Торы»). Как отдельный праздник он был известен уже во времена Талмуда. Однако особое празднование этого дня установилось в эпоху вавилонских гаонов (раннее Средневековье), когда трехгодичный цикл чтения Торы был заменен годичным.
Это один из самых веселых праздников еврейского календаря, его с особой радостью отмечали советские евреи. В 60-х гг. они сделали его своим особым праздником, отмечаемым даже более радостно, чем Песах .
Вечером и утром в день Симхат-Тора в синагогах устраивают торжественное шествие со свитками Торы вокруг возвышения в центре синагоги, на котором читается Тора. Шествие сопровождается танцами и всеобщим ликованием, которыми евреи выражают веру и любовь к Творцу.
В этот день, завершая годичный цикл чтения Торы, читают заключительную главу и, чтобы подчеркнуть непрерывность и вечность Торы, тут же начинают ее с начала. На празднике принято вызывать к чтению Торы всех мужчин без исключения, даже самых маленьких мальчиков.
Изначально существовал обычай, согласно которому человек, заканчивавший чтение Второзакония, тут же начинал читать книгу Бытия по памяти, поскольку существует правило: «Одному чтецу не дают двух свитков». В дальнейшем возникла практика вызывать к Торе двоих – один заканчивал читать Книгу «Дварим» – «Воторзаконие», после чего другой начинал читать Книгу «Берешит» – «Бытие» – таким образом, использовались два разных свитка.

Последним по счету европейского календаря еврейским праздником является Ханука. Она отмечается обычно в декабре. Слово «ханука» переводится как «освящение, обновление» и обозначает праздник в ознаменование победы еврейских повстанцев под предводительством Хасмонеев над греками-селевкидами в 164 г. до н. э. и в память явленного при этом Храмового чуда. Отмечается в течение восьми дней. Другим названием Хануки является Хаг ха-Урим (праздник Огней). Это название происходит от основного обычая праздника – зажигания масляных светильников или свечей, совершаемого с наступлением темноты. Число свечей увеличивается от одной до восьми по ходу праздничных дней.
В этом празднике интересно то, что он по-разному воспринимался разными слоями еврейства в различные исторические эпохи. Одни сосредотачивали внимание на чуде с уцелевшим сосудом масла, других интересовали военные аспекты событий, третьих занимало всё, что было связано с эллинизацией, вызвавшей восстание, четвертые усматривали аспект мученичества ради Господа, наконец, пятые видели в Хануке прежде всего праздник света.
В символике и литургической практике иудаизма запечатлена прежде всего память о чуде с уцелевшим сосудом священного масла. Талмуд лишь вскользь упоминает о подвигах Хасмонеев, выделяя Храмовое чудо как главную причину установления Хануки в качестве еврейского праздника.
«Что такое Ханука? – спрашивается в Талмуде. – Учили мудрецы: с 25 кислева – восемь дней Хануки. В них не оплакивают покойных и не постятся в честь того, что, когда вошли греки в Храм, осквернили все находившееся там масло и когда победило их царство Хасмонейского дома, то нашли (победители) в Храме только один сосуд с маслом, запечатанный печатью первосвященника. Хватить должно было этого масла на один день, но свершилось с ним чудо и горело оно восемь дней. На следующий год установили эти дни праздничными, с хвалебными и благодарственными молитвами».
Аспект войны, военной победы, безусловно, присутствует в спектре традиционного отношения иудаизма к празднику Ханука, но несколько приглушенно. В качестве причин, определивших сдержанное отношение Талмуда к подвигам Хасмонеев, называют, как правило, постепенную деградацию Хасмонейской династии, ставшую в последний период существования Второго храма жестокой, коррумпированной и презираемой властью. Кроме того, здесь необходимо отметить общую смену ориентиров, произошедшую в еврейском религиозном сознании после жесточайшего подавления римлянами восстания Бар-Кохбы.
Но интерес к военно-историческому аспекту праздника Ханука заметно оживился в еврейской среде в XIX в., и особенно с появлением сионистского движения. В годы, предшествовавшие провозглашению государства Израиль, Ханука отмечалась в сионистских кругах как едва ли не главный национальный праздник, будучи своеобразным прообразом Дня независимости. Последующий упадок патриотических настроений в израильском обществе предопределил заметную утрату интереса к Хануке в секулярной среде.
Ханука знаменует собой первую встречу евреев с греками, результатом которой стало со временем глубочайшее взаимовлияние Афин и Иерусалима. Не будет преувеличением сказать, что как античный мир, так и еврейство вышли из этой встречи в существенной мере преобразившимися, но их первое столкновение неслучайно приобрело характер яростной конфронтации. И неслучайно то, что греки, проявлявшие терпимое отношение ко всем покоренным ими богам и народам, повели себя иначе, встретившись в Иудее с Богом Израиля.
Для евреев эта коллизия сопровождалась глубоким внутренним расколом. Проводившаяся селевкидами политика насильственной эллинизации нашла немало союзников в еврейской среде (их называли «митъяввним», то есть уподобляющие себя грекам, тогда как за другой частью народа, сохранявшей верность Торе и заповедям, закрепилось тогда название «хасидим» – благочестивые).
Хасмонейское восстание началось как гражданская война, когда Матитьягу убил еврея-священника, совершавшего по приказу царя служение идолам в городе Модиин. Лишь год спустя, когда Йегуда Маккавей заменил своего скончавшегося отца в качестве предводителя восстания, война гражданская (против евреев-митъяввним) превратилась в национально-освободительную (против греков-селевкидов). Именно это предопределило успех хасмонеев, тогда как два века спустя борьба против римлян, выродившись в братоубийственную гражданскую войну, завершилась падением Иудеи.
Здесь нельзя не заметить, что Иегуда Маккавей был, по всем имеющимся сведениям, не только замечательным полководцем, но также выдающимся политиком и государственным деятелем. Трудно переоценить принятое им решение о превращении войны гражданской в национально-освободительную, но невозможно игнорировать и те реальные обстоятельства, которыми было вызвано Хасмонейское восстание, включая предательство еврейской элиты, воспринявшей – ценой отказа от собственного «я» и связанного с ним предназначения – культуру, стратегию и цели врага.
Обретя в захваченной Иудее многих еврейских союзников, селевкиды были поражены готовностью другой части народа – хасидим – терпеть невероятные муки и добровольно идти на смерть ради своей веры (это называется «киддуш ха-Шем» – освящение Имени Божьего через самопожертвование). Ни репрессии оккупантов, ни предательство еврейской элиты не могли сломить этого сопротивления, заставившего пришельцев понять, что Бог Израиля не уживется с другими богами в общем номенклатурном пантеоне, пополнявшемся по ходу греческих завоеваний на Востоке.
Исторические хроники сохранили множество преданий о самоотверженном поведении евреев, принимавших любые муки ради того, чтобы не нарушить главных запретов Торы. Нет сомнения в том, что данная традиция существенным образом повлияла на позднейшие концепции религиозного мученичества в христианстве и исламе.
Вот какое многоплановое религиозно-философское звучание у этого удивительного праздника обновления.

К содержанию